Прежде чем иволга пропоет_книга

– Нечестно! – надувшись, объявила Стеша.
– Пользоваться честными приемами очень скучно, – нравоучительно сказал Илюшин. – Никогда так не делаю и вам не советую.

Глобально мы читаем, чтобы остаться в живых. Присоединяем к своему ничтожному опыту чужой, огромный, накопленный тысячами живущих до нас и вместе с нами.

Ясногородский грустно улыбнулся.
– Прачка говорит: если бы я была графиней, я бы стирала только на себя.

Тебя сильнее огорчает, что уехала или что попрощаться забыла? – прямо спросил Сергей.
Макар поднялся.
– И то, и другое. Первое огорчает, второе обескураживает. Ближайшее время собираюсь пребывать в огорченно-обескураженном состоянии.

верблюд бежит, бежит, бежит, не спотыкаясь, ничем не выдавая, что он на последнем издыхании, а потом ложится и помирает.

Ему и раньше встречались мужчины, обвивавшиеся, подобно плющу, вокруг женщины, назначенной ими в дубы, – иногда матери, чаще – жены, – но он еще ни разу не видел, чтобы плющ с такой скоростью перекидывался на первое попавшееся дерево.

не так сложно, как кажется, – буркнул Сергей

– Мечты надо развивать, Дина. Как и все остальное. Скудные мечты – это дверь, закрытая перед твоим носом. Учись мечтать с размахом.

– Прачка говорит: если бы я была графиней, я бы стирала только на себя.

Нас отчаянно пугали одиннадцатым классом, экзаменами, непременным провалом и дальнейшей безрадостной перспективой: часть из нас сопьется, часть отправится за решетку, основная масса осядет кассирами в «Пятерочках» и «Ашанах».