Сначала ты плачешь

Не то, чтобы я «потеряла вкус к жизни», просто здравый смысл подсказывает — не бери на себя непосильных задач. Стоит ли заниматься ими в оставшиеся годы? Смерть может явиться гораздо раньше, чем ты предполагаешь. Но здесь многое зависит от того, что вы за личность и нравится ли вам ваша работа. Себя я отношу к тем, кто получает от работы удовольствие, и рак всего лишь помог мне найти занятие по душе, в отличие от того, чем я занималась до болезни. Взять хотя бы эту книгу. Или другую — «Последнее желание», где я рассказала о последних днях своей мамы. И обе они имели успех, хотя поначалу никто в это не верил. Помню, работая над книгой, я не раз говорила себе — пусть ее ждет провал (в душе, разумеется, надеясь на лучшее), но я обязана ее закончить. Мне самой было важно поведать миру эти истории. И все время меня подстегивала мысль — успеть, пока болезнь вновь не выпустила когти.
А еще постигшее несчастье научило меня разбираться в мужчинах, окончательно разрушив мой девичий мазохизм. Получив однажды сокрушительный удар от представителя мужского рода по имени «рак», вы уже не захотите сносить взбрыкивание своих поклонников, и уж тем более мужа. Вне всякого сомнения, мой второй брак, состоявшийся в 1978 году, оказался намного удачнее первого. И дело тут не в везении. Просто выпавшие на мою долю испытания сделали меня эмоционально более зрелой. Да, от брака я ждала чуда, но вовсе не была готова, как раньше, идти ради него на любые жертвы.
Не буду отрицать — успех и удача сделали меня, как никогда, жадной до жизни. А потому, даже если мой рак примет самые ужасные формы, я буду бороться до конца. Но и при таком исходе, оглядываясь на прожитые со времени первой (в 1975 году) операции годы, скажу лишь: они оказались самыми лучшими в моей жизни. Приходится признать — именно болезнь, способная в любой момент убить меня, сделала их такими насыщенными.

Было бы абсурдно начать расхваливать свою болезнь, и все-таки по-своему она стимулирует мою жизнь. И в первую очередь из-за связанного с нею постоянного ощущения опасности. Безусловно, страх — фактор отрицательный. Разъедая человека изнутри, он действует как яд. В то же время, утверждает медицина, некоторые яды в малых дозах действуют как возбуждающее средство. А потому страх перед рецидивом и шагающей за ним по пятам смерти может — подобно толике яда — чудесным образом преобразить вашу жизнь, сделав вас менее восприимчивой ко многим ее неприглядным сторонам. Вас уже не будут так пугать надвигающаяся старость, босс на работе, супруг дома; вы перестанет бояться кому-то не понравиться, потерпеть неудачу или оказаться банкротом, позвонить и вызвать сантехника. Самый суровый руководитель — ничто в сравнении со Старухой с косой. Или взять личные отношения. Если вдруг вам становится ясно, что кому-то вы не по душе, вы просто собираетесь и уходите. Вы не будете тратить время на выяснение отношений, которого у вас, возможно, осталось не так много.

Нас много, кто, несмотря на заболевание, с радостью встречает каждое утро наступающего дня. Как никто другой мы знаем, — смерть прошла от нас в двух шагах, и пока нет рецидива — фортуна на нашей стороне. Просто удивительно, какой удачливой и счастливой можно чувствовать себя уже после того, как тебе поставили этот страшный диагноз. Разумеется, не сразу, — должно пройти время. И все же у меня нет никаких сомнений, — со своим онкологическим заболеванием я живу более полноценно, чем многие здоровые люди. В отличие от них для меня смерть — реально нависшая угроза, и я высоко ценю предоставленный ею шанс жить.

еперь, оценивая свои шансы на будущее, я смотрю на некоторые вещи иначе. Как бы банально это ни звучало, но, впустив в сознание мысль о неизбежности смерти, вы начинаете воспринимать происходящие вокруг события — не важно, значимые они или нет — менее драматично. Если все хорошо, я чувствую себя почти такой же, как раньше. Другое дело — кризисные ситуации. Их я воспринимаю намного легче. Не важно, с чем они связаны: с работой или конкретным человеком — у них нет надо мной прежней власти.
Осознание неизбежности смерти изменило в чем-то мое отношение к самой жизни. В ушах постоянно звучит напоминающий рекламную отбивку вопрос:
Стала бы ты этим заниматься на пороге смерти?
Если мой ответ — Нет — я отказываюсь, пусть и не всегда, от своего намерения. И это стало повторяться чаще и чаще.
Таков результат моей встречи со смертью. Какой бы ужасной она не казалась, мне это помогает смириться с мыслью о неминуемом конце. Надеюсь, он наступит не скоро. И еще — заглянув в лицо смерти, я стала лучше понимать окружающий меня мир. Может приобретенный опыт окажется полезным в чем-то еще. Если не возникнет рецидив, и я не умру раньше положенного мне срока, то в обмен на жизнь я всего лишь отдала грудь, что, согласитесь, не так уж плохо.

На родных и близких умирающих и больных людей обрушивается их собственный ад, где отчаянье от безысходности и одиночества мало отличается от страданий уходящего из жизни человека. Не сомневаюсь, Артур искренне разделял весь ужас случившегося со мной, не рассчитывая даже на маломальскую благодарность. Он страдал и мучился, но, в отличие от меня, никто не выражал ему сочувствия, не утешал, не баловал подарками, не провозглашал героем. Когда у тебя рак, восхищение окружающих твоим стоическим поведением — слишком слабое вознаграждение за свалившееся на тебя несчастье, но, как говориться, все же лучше, чем ничего. Во всяком случае, мне оно помогало сохранять бодрость духа. Артур же не только был лишен такой поддержки, общественное мнение вменяло ему чуть ли не в обязанность вести себя безупречно.
Так считала и я, возмущаясь, если он, как мне казалось, не оправдывал моих ожиданий. От сознания собственной несправедливости я начинала злиться на себя. И тут совсем уж ничего нельзя было поделать. Временами меня буквально трясло от ярости, жалости к себе, страха и слабости — чувств, за которые я себя ненавидела.