Поднебесный Экспресс

Странно, сильно пьющий мало работающий человек не всегда сразу согласится пропустить стаканчик, а вот мало пьющий, но сильно работающий — почти всегда. Надо будет позже обдумать эту мысль.

читаное, подлежащее чтению. Не так много. Сборник прозы китайца семнадцатого века, взятый в Х. из непонятно каких соображений. Ну то есть понятно, конечно, из каких, из тех же, когда, отправляясь на Корфу, берешь «Bitter Lemons», а в Пермь — «Детство Люверс».

Мне двадцать пять, и я боюсь ездить к родителям, все вокруг говорят: когда? когда? когда? — все ждут, что я скажу. Но я не хочу, я хочу пожить одна, в своей квартире, с собакой, чтобы была работа, деньги, друзья, подружки, свой парень, но не муж. Никому этого не объяснить, так что лучше сбежать к хмурым северным народам, к кислому красному супу.

Перетаскивая вещи к стойке, я обнаружил, что место моего ожидания помечено специальными следами, стоять здесь. Следы были не человеческие. Панда, наверное. Мы в Китае. Они тут везде.

«Арсенал» не особенно жаловал, в любом случае я не видел ни одного матча с его участием. В советском телевизоре английскую премьер-лигу не показывали, а позже, когда стало возможным увидеть все, я охладел. Так что «Арсенал» образца, условно говоря, 1979 года был для меня идеальной формой, возвышенной непознаваемой идеей, чем-то вроде Бога, о существовании которого тебе известно, о деяниях которого ты можешь прочитать, но знать и лицезреть его тебе не дано.

Невыносимо тяжко помнить столько чепухи. Это болезнь. Долгая память хуже, чем сифилис.

Думаю, смерть уже не регистрируют в нецифровом виде. Или даже если регистрируют, то отдадут бумажку родственнику, буде такой объявится, а он и затеряет. Цифровую регистрацию постигнет в не очень далеком будущем та же участь, как и остальные файлы в базах данных. Получится, что согласно официальным документам госпожа Чжэн Чи родилась, но так и не умерла. Она будет навеки среди нас.

Мой отец был семиотик — не знаете, что это такое? как-нибудь расскажу, — и он назвал нашу с Донгмей свадьбу знаковым событием.

ведь главное в любом детективе это способ превращения живого организма в неживой

Все мы так или иначе считаем, что условная дюжина условных бывших семинаристов, перебывавшая в условной духовной миссии в условном Пекине за условные сто лет, может — чисто теоретически — повернуть реальность в том направлении, в котором оная нынче и следует. Что тут можно оспорить? Ведь следует же? А причины того могут быть самые разные. Пушкин с Гоголем велики, бесспорно. А вдруг их сделало таковыми знакомство не с текстами Байрона или Вольтера, а с сочинениями Ду Фу или Сыма Цяня? Гипотеза смелая — но кто сказал, что мы боимся неожиданного разворота мысли, мы, наследники Сократа и Ницше?