bookmate game
ru
Яков Гордин

Гибель Пушкина. 1831–1836

Notify me when the book’s added
To read this book, upload an EPUB or FB2 file to Bookmate. How do I upload a book?
  • Рамиль Бакировhas quoted3 years ago
    Но теперь, зрелым умом оценив происходящее, он сказал себе, что европейские движения чужды ему и для России непригодны.
  • Рамиль Бакировhas quoted3 years ago
    Он убедил себя, что если представить России идеал правителя и правления, то пораженное общество задумается над пороками своими и своих властителей. Но, рассмотрев как беспристрастный и глубокий историк характер и поступки Петра Великого, он не увидел в нем убеждающего примера, найти который надеялся.
  • Рамиль Бакировhas quoted3 years ago
    Но царь оказался бессмысленно злопамятен, и благороднейшие умы страны были обречены на бездействие.
  • Рамиль Бакировhas quoted3 years ago
    поверил было, что из молодого дивизионного генерала может вырасти государь под стать Петру. Но царь оказался заурядным деспотом с повадками развратника.
  • Рамиль Бакировhas quoted3 years ago
    Заговор, на который уповали друзья его молодости, он отверг, как благородное заблуждение, не соотнесенное с реальным движением вещей и способное принести России только вред, ожесточая власть и увлекая молодые умы на путь несбыточных мечтаний.
  • Рамиль Бакировhas quoted3 years ago
    Ему необходимо было помочь этой несчастной стране немедленно. Он стал политиком, историком, проповедником.
  • Рамиль Бакировhas quoted3 years ago
    Он погиб в борьбе с русской историей, ход которой он пытался изменить.

    Пушкин, Гоголь, Достоевский, Толстой… Он был первым в этом ряду подвижников.
  • Рамиль Бакировhas quoted3 years ago
    Ему не удалось совершить задуманное. Он не смог указать России путь к просвещению и разумному счастливому устройству.

    За шесть лет трудов и размышлений друзья перестали понимать его, публика перестала в него верить. Когда он был уже мертв, Вяземский написал:

    «Пушкин не был понят при жизни не только равнодушными к нему людьми, но и его друзьями. Признаюсь и прошу в том прощения у его памяти…»
  • Рамиль Бакировhas quoted3 years ago
    «Не смею заглядывать в будущее…» Жить было не на что в буквальном смысле. Он закладывал вещи. Ростовщику Шишкину он заложил лоханку, рукомойник, кофейник, шесть десертных ложек, двенадцать столовых ложек, одиннадцать вилок, двенадцать позолоченных десертных ложек, двенадцать ножей таких же, двенадцать вилок таких же, двенадцать чайных позолоченных ложек, три позолоченные ложки для соли, четыре десертные серебряные ложки, четыре вилки, четыре ножа, три ложки чайные серебряные, одну серебряную солонку, один серебряный соусник, часы брегетовские…

    Он закладывал посуду и часы. И на это жил. Потом стал закладывать вещи, предоставленные ему для этого Соболевским. Ложка суповая, ложка рыбная, четыре соусные ложки, двадцать шесть хлебальных ложек, самовар в футляре, ситечко, сахарница… Вещи Соболевского, отданные ростовщику.

    Так он жил в конце 1836 года.

    Он пытался работать над «Петром». Готовил к переизданию «Историю Пугачева», хотя переиздавать ее было не на что — не было денег, а на доход от этого издания он больше не рассчитывал.

    Но вряд ли труды его были успешны. Он осознавал тупик, в который завела его логика деятельности. Он писал отцу в том же октябрьском письме:

    «Здесь я ничего не делаю, а только исхожу желчью».
  • Рамиль Бакировhas quoted3 years ago
    Публике эта высокая серьезность, эта историко-политическая проповедь оказалась не нужна.

    Первой попыткой реализации великого плана была «История Пугачева». Последней такой попыткой было издание «Современника».
fb2epub
Drag & drop your files (not more than 5 at once)