Тот самый Паровозов

Нельзя позволять себе равнодушие. Нельзя черстветь. Нельзя ожесточаться. Ведь истинно говорится, Царство Божие внутри нас. А если так, то подобрать на улице котенка, дать ему молока порой стоит всех наших молитв.

Теперь я думаю, как хорошо, что не уехала, что осталась. Мы сейчас именно там, где нужны в такое смутное, тяжелое время. И что до моей Африки или до вашей Австралии, Бог даст, может, все еще будет. А нет, так и ничего страшного. Потому что человеку с воображением не составит труда очутиться где угодно, причем в любой момент. А здесь наша страна, и другой не будет. Именно тут нужно жизнь к лучшему менять, да и самим меняться.

Как утром вышел из метро, так минут пять стоял у ларьков, раздумывал, что лучше: сигарет купить или пару пирожков? Все-таки суточное дежурство. Вдалеке канонада, пушки палят, пулеметы, а я тут решаю глобальные вопросы бытия.

Я, кажется, уже говорил, что противник охоты, но есть профессии, в которых охотничий инстинкт должен только приветствоваться. Вот, например, милиционеры. Да уж лучше им по лесу бегать с ружьями, чем мирных граждан в отделениях ногами бить.

Так часто бывает, когда вроде жизнь меняется к лучшему, выясняется, что хорошо бы все оставалось как прежде.

Считается, вероятно, что если у человека есть диплом, то и мозги к нему прилагаются автоматически. Какая наивность!

Нельзя позволять себе равнодушие. Нельзя черстветь. Нельзя ожесточаться. Ведь истинно говорится, Царство Божие внутри нас. А если так, то подобрать на улице котенка, дать ему молока порой стоит всех наших молитв. Прости, Господи!

Теперь я думаю, как хорошо, что не уехала, что осталась. Мы сейчас именно там, где нужны в такое смутное, тяжелое время. И что до моей Африки или до вашей Австралии, Бог даст, может, все еще будет. А нет, так и ничего страшного. Потому что человеку с воображением не составит труда очутиться где угодно, причем в любой момент. А здесь наша страна, и другой не будет. Именно тут нужно жизнь к лучшему менять, да и самим меняться

— Мужики, да что вы ко мне с таким уж пиететом: “Тит Петрович да Тит Петрович!” Зовите меня просто — Тит.

Нашел кому говорить. Там же Баранников присутствовал, наш главный острослов. Его и стали с подачи Сергея Донатовича называть Простатит

Нашу кодлу атаман подвел к какому-то полудурку губастому и говорит: прибыли, мол, Виктор Иванович! Тот с ним поручкался, на нас посмотрел и говорит: спасибо, дорогие товарищи, от меня лично и от всей нашей партии “Трудовая Россия”, очень даже вовремя вы подоспели. Скоро мы себе вернем родину нашу советскую.