Свободный философ Пятигорский. Том 1

Каждый человек отдéлен, он может выйти из страдания. Получается, что «страдание» понимается здесь как некая область, где можно находиться, куда можно «попасть», откуда можно «выйти».

(есть люди, уверенные, что созданы для страдания, как метроном для поклонов): страдание есть, оно существует, но оно существует отдельно от человека

Кьеркегор показывает основу эстетического — неповторимость. Каждое событие, чтобы стать искусством, должно обладать максимальной новизной

философская культура, по преимуществу западная, в рамках которой мы философски развивались, воспитала в нас убеждение в том, что конечные вещи и события, конкретные последствия и обстоятельства гораздо достоверней, реальней и конкретней, чем породившие их причины. Лао-цзы был чисто духовным философом, поэтому для него бесконечное и вневременное, то есть бывшее до всего, духовное начало являлось чем-то не только гораздо более важным, чем все вещи, — но и гораздо более реально, действительно и конкретно существующим.

вещи и события мира имеют смысл, имя или название исключительно благодаря своему первичному духовному источнику, то есть Дао.

идет к одному, к единому, которое Лао-цзы назвал словом «Дао».

здесь выдвигается положение, очень сходное с основой идеей буддийской йоги: чтобы быть мудрецом, человек должен прежде всего относиться к себе как к чужому; более того — как к внешнему неживому объекту.

правильно, ибо он все равно затянет нас в сети желаний и страстей. Он затянет нас потому, что у нас не исчезли желания и страсти, и потому, что мы хотим совершать поступки. И Лао-цзы говорит: не совершай поступков, но не потому, что действие — зло, а потому, что поступки причинно обусловлены нашими мотивами, нуждами и практическими целями. А всякая причинная обусловленность есть безусловное зло, ибо обусловленная деятельность является нечистой и вульгарной. Чистое же действие невозможно, пока человек продолжает отождествлять себя с тем, что он хочет или не хочет, — с любовью, с ненавистью, с почтением, с презрением, а особенно — со счастьем и несчастьем. Если такого отождествления нет, то быть несчастным невозможно.

Вот мир, в котором мы живем. Он чужд нам и этически опасен: то есть нельзя жить в нем и поступать

волеизъявления, смысла которого человеку не дано понять.