Не только «Лолита»: что читать у Набокова

Третий по счету, но первый вполне мастерский роман Набокова, написанный в Веймарской Германии в один из самых безоблачных периодов его жизни. Гениальный русский шахматист-эмигрант безуспешно пытается разгадать «ходы судьбы», переставая понимать, где кончается игра и начинается сама жизнь.

В мещанской разновидности тоталитарного социума самым страшным преступлением является исключительность. Представления о чести, поэзии и любви утрачены навсегда в результате долгой деградации общества, превратившей людей в безликую публику. Цинцинната Ц. заключают в тюрьму, тщетно стараются его перевоспитать и затем казнят на площади. Казнь, однако, бессильна уничтожить его свободный дух и парадоксальным образом приводит к уничтожению бутафорского мира его истязателей: эпиграф к роману прочитывается в конце книги — как безумец полагает, что он Бог, так мы полагаем себя смертными.

Дописанный уже во Франции, последний и главный русский роман Набокова. Ключевые для творческой эволюции молодого поэта Федора Годунова-Чердынцева три года его жизни представлены полным открытий путешествием героя в мир его детства, научных экспедиций его отца, русского либерализма и самой русской литературы, начиная с эпохи 60-х годов XIX века. Отчужденный и деловитый Берлин 20-х годов, в котором живет, творит и влюбляется герой, служит не более чем вагоном-рестораном экспресса, из окна которого герой и читатель обозревают удивительные ландшафты.

Задуманная, но так и не составленная Набоковым книга рассказов, написанных им в 1921–1940 годах по-русски до отъезда в Америку, и в 1943¬–1951 годах по-английски в Новом Свете. Россыпь настоящих шедевров: «Подлец», «Круг», «Весна в Фиальте», «Облако, озеро, башня», «Истребление тиранов», «Лик», «Сестры Вейн». В короткой прозе автора «Дара» в миниатюре отражается тот же сложный орнамент фирменного набоковского сюжетостроения, и эти впервые собранные под одной обложкой шестьдесят восемь историй, действие в которых протекает в России, Германии, Франции и Америке, не только причудливо сочетаются друг с другом, но и дополняют его романы.

Удивительно, что свой четвертый английский роман, светлую и печальную историю Тимофея Пнина, профессора русского языка и литературы в американском колледже послевоенных лет, Набоков сочинял одновременно с бескомпромиссной и скандальной «Лолитой». Самый, пожалуй, человечный и беззащитный из всех набоковских героев, настоящий русский интеллигент с непроизносимой фамилией, Пнин героически противостоит каверзам чужого ему английского языка и столь же непривычного американского быта, и, увы, становится жертвой привычного интернационального лицемерия коллег и эгоизма бывшей жены.
В классическом переводе Геннадия Барабтарло, созданном при участии Веры Набоковой.

Роман, состоящий из одноименной поэмы великого американского поэта Джона Шейда, предисловия, беллетризованных комментариев к ней и указателя, написанных профессором Чарльзом Кинботом, свергнутым королем далекой северной страны, живущим инкогнито в американском университетском городке. Гипнотические записки Кинбота, из которых, как из цветных стеклышек, складывается причудливый калейдоскоп трагических и фарсовых событий к концу книги превращается в настоящий триллер. Ничего лучшего Набоков не смог бы предложить публике после «Лолиты», чтобы утвердить свою репутацию неподражаемого американского классика.

Трижды женатый и дважды вдовый пожилой и прославленный русско-американский писатель Вадим Вадимович Н. сочиняет собственную творческую биографию, стремясь выявить взаимосвязь удаленных событий, замыслов и увлечений и разгадать загадку таинственного влияния любви на свое искусство. Эту вывернутую наизнанку автобиографию, остроумнейшую арлекинаду, разыгранную под занавес головокружительной карьеры, эту нарциссическую зеркальную копию собственной неповторимой судьбы, за которой, по его замыслу, следует новое обращение к неизменному Оригиналу, Набоков окончил в роскошном «Палас-отеле» швейцарского Монтрё за три года до смерти.